«13 июня 2021 год

Исповедь.

Никого не вините я самая большая сволочь.

Я хочу умереть, но как это это сделать я не хочу жить я мучаюсь. Я уже и есть не хочу, а зачем перед смертью выживать. Никто не поможет мне уйти из жизни. Вот ручка плохая не пишет. 

Никого не вините, никто не виноват. Прощайте, можете меня обвинить мне уже все равно. Прощайте.»

Этот текст спустя полгода после ее смерти я прочитала в блекло зелёной школьной тетради. Но услышала все это раньше, гуляя с ней по скверу ещё живой, но уже такой опустошенной.

Я не понимала как себя вести в этой ситуации, как на похоронах, когда люди плачут, а ты не понимаешь, что испытываешь сам и мимикрируешь. Но здесь другая ситуация. Твоя бабушка начинает с погоды, а заканчивает рассказами как она пыталась покончить жизнь самоубийством. В тот день правда была хорошая погода. Не сильно жарко, хотя все вокруг было залито ослепляющим желтым светом. И вот ты слышишь: « оказывается тяжело решиться прыгнуть с 8 этажа. Представляешь?»…

Больше бабушка не позволяла приезжать к ней в гости, а когда я всё-таки оказывалась на пороге — дальше него вход был воспрещён. Даже после того как  она выжила после комы, она меня выгоняла. 

Так я погрузилась в изучение статей о самоубийстве, выделяя те, что происходили среди пожилых. Оказалось, что как в мире, так и в России это одна из популярных, если можно так выразиться, проблем. Число случаев суицида среди бабушек и дедушек превышает подростковые. Чаще всего человек не показывает своих желаний, а предпосылки еще не кажутся предпосылками. Постепенно они начинают раздаивать личные вещи, фотографии, рассказывать истории, о которых до этого не было известно. 

Спустя полгода после ее смерти, я начала заходить в ее квартиру и наблюдать за изменениями привычных вещей. Все оказалось блеклым, даже с попадающим по утрам светом. Чашка с кефиром все также ждала, когда всю оставшуюся уже загустевшую жидкость допьют, помоют и вновь наполнят. Все находилось на своих местах, и даже при этом, они всем видом говорили об ушедшем хозяине. Поэтому мне ничего не оставалось, как зафиксировать их, сохраняя воспоминание об ушедшей жизни из этого дома.

***

Все чуждо в доме новому жильцу.

Поспешный взгляд скользит по всем предметам,

чьи тени так пришельцу не к лицу,

что сами слишком мучаются этим.

Но дом не хочет больше пустовать.

И, как бы за нехваткой той отваги,

замок, не в состояньи узнавать,

один сопротивляется во мраке.

Да, сходства нет меж нынешним и тем,

кто внес сюда шкафы и стол, и думал,

что больше не покинет этих стен;

но должен был уйти, ушел и умер.

Ничем уж их нельзя соединить:

чертой лица, характером, надломом.

Но между ними существует нить,

обычно именуемая домом.

Иосиф Бродский, октябрь 1962